Фото Максима Полякова
Создание на базе СыктГУ Института истории и права, начало новой приёмной кампании, появление в Коми нового омбудсмена — Эрнеста Мезака, нападки "Рубежа Севера" на членов КПК "Мемориал", законы о запрете пропаганды гомосексуализма и об оскорблении чувств верующих — вот некоторые из тем, которые мы обсудили с деканом юридического факультета СыктГУ Ритой Тория.
Е.СОЛОВЬЕВА: Добрый день, уважаемые слушатели и читатели портала «7x7». С вами снова программа «7 мгновений недели» и я, Елена Соловьёва. Сегодня у нас в гостях Рита Александровна Тория, декан юридического факультета Сыктывкарского государственного факультета. Здравствуйте.
Р.ТОРИЯ: Здравствуйте.
Е.СОЛОВЬЕВА: С места в карьер. Поговорим о том, какие изменения в самом университете в связи с тем, что там так много перемен.
Р.ТОРИЯ: Вы имеете в виду создание Института истории и права?
Е.СОЛОВЬЕВА: Я имею в виду объединение с пединститутом, глобальные перемены. Если говорить не только о создании института истории и права, а в общем и целом. Вы что-то чувствуете? Изменилось ли что-то по вашему внутреннему ощущению?
Р.ТОРИЯ: Если говорить в целом о том, что касается пединститута и университета, то в связи с тем, что у нас с факультетом творятся такие, на мой взгляд, проблемы или, скажем, изменения, если мягче сказать, то, наверное, объединение с пединститутом отошло, лично для меня, на второй план. Что касается непосредственно факультета, который будет существовать до 31 августа и уже с 1 сентября будет Институт истории и права… Хотя он уже существует с 1 июня. Тут существуют определенные коллизии с правовой точки зрения, на мой взгляд. Поэтому, конечно, радости мало, честно скажу. Мне очень обидно, потому что юридический факультет – это был бренд университета, безусловно. Это лицо в какой-то степени университета. У нас учились дети – элита.
Е.СОЛОВЬЕВА: Интеллектуальная элита?
Р.ТОРИЯ: Интеллектуальная элита, безусловно. Судя по тому, что у нас самый высокий средний балл ЕГЭ был, я надеюсь, что он останется, что касается направления юриспруденции. Мы это уже воспринимаем, как свершившийся факт, потому что уже существует решение учёного совета. У нас начались процессы, касающиеся не то, чтобы закрытия, кафедр, которые существовали… Всё-таки видоизменения происходят, даже начиная от наименования этих кафедр. К сожалению, я до сих пор не видела до конца вот этой окончательной формулировки. Но, судя по тому, что происходит, уже некоторых перевели, переводят во вновь созданные кафедры. Хотя какой-то открытости, прозрачности нет, всё на уровне каких-то разговоров отдельных личностей. Всё это наводит, скажем так…
Е.СОЛОВЬЕВА: Тоску, уныние?
Р.ТОРИЯ: Да, тоску и уныние. Хотя, конечно, в этой ситуации, когда завершается учебный год, учебный процесс 2013-2013 учебного года, и выпускникам, у которых идет защита выпускных квалификационных работ как на дневном, так и на заочном, приходится сохранять лицо, не подавать вида, если говорить субъективно обо мне и моем настроении конкретно. Но, в общем-то, я думаю никаким образом это не должно влиять на студентов, выпускников в том числе.
Е.СОЛОВЬЕВА: А студенты 4-го, 3-го, может быть, 2-го курса и даже 1-го курса волнуются?
Р.ТОРИЯ: Вы знаете, мне трудно судить. Я всячески не подаю вида. Мы говорим, что всё будет нормально, не переживайте. Поначалу очень много волнения было, у родителей в том числе, и у детей. Сейчас вроде как стабилизируется. Сейчас ко мне приходят студенты, что для меня в какой-то степени удивительно, потому что у меня со студентами были отношения…
Е.СОЛОВЬЕВА: Вы держали дистанцию?
Р.ТОРИЯ: Да, я держала дистанцию. И поэтому, когда начинают приходить и говорить: «Спасибо вам за то, что вы пытались, что лучше стало». Вот обидно. Я хочу сказать, что я иногда могу не сдержаться в плане эмоций.
Е.СОЛОВЬЕВА: Плачете?
Р.ТОРИЯ: Нет, я не плачу. Приятно слышать какие-то, скажем так…
Е.СОЛОВЬЕВА: Такое ощущение, что у вас сейчас прощание с юрфаком. А вы не думаете, что вот это объединение было в том числе и для того, чтобы избавиться от вас, как от неподконтрольной фигуры?
Р.ТОРИЯ: Я думаю, что в какой-то степени это имело место быть. Я еще раз подчеркиваю, что это мое субъективное мнение. Судя по тем действиям со стороны нового ректората, я хочу это подчеркнуть, которые проходили в течение всего учебного года, и тут приходилось, грубо говоря, сохранять лицо, чтобы никто этого не почувствовал среди студентов и сотрудников. Поэтому мы работали в напряжении весь последний год. И я сначала не поняла, почему такое происходит. Я всё ждала, что сейчас вот разберутся, сейчас всё будет нормально, всё вернется в рабочее русло. Но, к сожалению, этого не произошло.
Е.СОЛОВЬЕВА: Не верилось.
Р.ТОРИЯ: Нет-нет. И даже когда начали об этом говорить… В начале речь шла о ликвидации юридического факультета. Я даже говорила, если вопрос стоит в том, чтобы от меня избавиться, как декана, то я готова с себя сложить полномочия, только, пожалуйста, не разрушайте факультет. Я думаю, что здесь были лица – это мое предположение - которые считают, что это очень почётное место. Хотя я могу сказать, что это ответственная должность, и факультет у нас серьёзный.
Е.СОЛОВЬЕВА: Я выскажу мое личное суждение, предположение. Мне кажется, что здесь есть что-то такое шариковское, в смысле, «взять и всё поделить». Есть факультет, который зарабатывает больше остальных, если говорить о деньгах. А есть факультет, который зарабатывает не так хорошо. Это раньше был исторический факультет, а потом он был в составе гуманитарного института. Вот объединили их финансовые потоки, чтобы поровну разделить всё. Мне кажется, что этот момент есть. Что вы можете по этому поводу сказать?
Р.ТОРИЯ: Я полностью соглашусь с вами. Это не лишено объективность в какой-то степени. Это звучало со всех высоких трибун в последнее время - для поддержки исторического направления, это имело место быть.
Е.СОЛОВЬЕВА: Я не могу не упомянуть один момент. Что у вас с преподавателями? Уволен Зубков по понятным причинам – у него была судимость. Насколько я знаю сейчас закончены отношения с еще одним вашим преподавателем Рубцовым. Что происходит?
Р.ТОРИЯ: Да. Ваш интернет-журнал публиковал репортаж с последнего заседания ученого совета. Там как раз таки речь шла о ликвидации юридического факультета и создании Института. Если вы помните, там выступила я, мною были заданы вопросы, которые касаются вот этого объединения, и Рубцов - доцент на сегодняшний день существующей кафедры административного и финансового права, - вот он буквально на днях получил на руки уведомление о том, что с ним с 1 сентября не продлевается контракт. Его пригласили в отдел кадров и вручили. Здесь очевиден тот факт, я не могу это не отметить, идёт сведение счетов.
Е.СОЛОВЬЕВА: То есть, он открыто высказывался против существующей ситуации.
Р.ТОРИЯ: Да. Это все было зафиксировано на учёном совете.
Е.СОЛОВЬЕВА: Я хочу уточнить. Каково положение с преподавательскими кадрами? Можно ли ими вот так разбрасываться?
Р.ТОРИЯ: Безусловно, нет. У нас на самом деле квалифицированных кадров и желающих даже с определенной квалификацией за такую маленькую зарплату, которую получает на сегодняший день кандидат юридических наук.
Е.СОЛОВЬЕВА: Сколько?
Р.ТОРИЯ: Доцент и кандидат наук получает на одну ставку около 20 тысяч. Конечно, у нас вынуждены работать на полторы ставки, это разрешается штатным работникам. Это получается порядка 27 тыс. рублей в месяц. Здесь либо люди работают за идею. Вообще работа со студентами, молодежью, всегда подстёгивает не отставать и идти в ногу со временем. И, конечно, люди, которые начинают работать, наверное, потом не могут взять и бросить. Они делают это не за деньги. Речь идет не о деньгах, так как не хлебом единым жив человек. Большинство преподавателей, я могу это точно сказать, на факультете работают не за деньги. Одним из таких преподавателей был Рубцов.
Е.СОЛОВЬЕВА: Вы думаете, с ним дальше не продлят ни при каких обстоятельствах договор?
Р.ТОРИЯ: Ему сказали, что не продлят. Уведомление вручено о том, что заканчиваются трудовые отношения.
Е.СОЛОВЬЕВА: Я думаю, что мы вернемся к этой теме не в рамках нашей беседы, а в наших материалах, и хотела бы перейти к теме, которая касается студентов и абитуриентов. В Коми недавно провели оценку эффективности деятельности власти за 2012 год. И среди провальных показателей – доля выпускников, не сдавших ЕГЭ. Она увеличилась в два раза – до числа Пи (3,14%). Это хуже общероссийского значения в 1,4 раза. Что происходит в связи с этим в СыктГУ и чего вы ожидаете от приёмной кампании в том числе в Институте истории и права?
Р.ТОРИЯ: Я уже ничего не ожидаю от приемной кампании, честно говоря.
Е.СОЛОВЬЕВА: Но как у специалиста у вас какие-то прогнозы есть?
Р.ТОРИЯ: Что касается качества, скажем, образования тех абитуриентов, которые в конечном итоге попадают к нам на факультет… Я уже отметила, что у нас самый высокий средний балл ЕГЭ, то есть, у нас дети гораздо более подготовлены, чем, например, по тому же историческому направлению.
Е.СОЛОВЬЕВА: А какой был, вы помните?
Р.ТОРИЯ: В прошлом году средний балл ЕГЭ был 75. То есть, у нас очень много детей, которые с 90 баллами и выше 90 баллов. И с золотыми медалями приходят.
Е.СОЛОВЬЕВА: Это только бюджетники?
Р.ТОРИЯ: У нас было 10 бюджетных мест в прошлом году на дневном обучении. Не всем хватало, и даже дети с золотыми медалями учатся на контрактной основе на нашем направлении «юриспруденция».
Е.СОЛОВЬЕВА: Это же сколько нужно набрать, чтобы у вас быть бюджетником?
Р.ТОРИЯ: Где-то около 260-270 баллов надо было за три дисциплины получить. Я могу ошибиться. Поэтому дети у нас изначально более подготовлены, но мы добираем и так называемых контрактников. И их мы берем, скажем, без предъявления таких требований. Хотя там тоже были требования к минимальной цифре, и каждый год она устанавливается отдельно. В прошлом году это было около 60 – не ниже.
Е.СОЛОВЬЕВА: А в этом году каковы будут прогнозы?
Р.ТОРИЯ: В этом году я не могу сказать, потому что, я думаю, что контрактников станет, наверняка, больше. Политика нацелена на то, чтобы зарабатывать деньги как можно больше-больше-больше. И когда мы начинаем обучать студентов на факультете, я на своем опыте могу сказать, всегда обидно, что есть дети «звездные» - интеллектуальная элита, как я уже говорила – а потом они к курсу 2-му, 3-му выравниваются.
Е.СОЛОВЬЕВА: Дотягиваете или те опускаются?
Р.ТОРИЯ: Наоборот, наверное, они опускаются, к сожалению. Это факт. И это с учетом того, что сейчас финансирование высшего образования происходит на одного студента. Вот такие нормативы финансирования. Нам говорят, что это показатель работы факультета, это показатель работы преподавателей. Если студент получает двойки, значит, вы плохо работаете. Все те меры, которые применяются с внедрением ЕГЭ, меры, которые касаются интерактивных методов обучения, федеральных государственных образовательных стандартов, видимо всё-таки у меня складывается впечатление, исходя из опыта работы, что всё-таки мы делаем что-то неправильно.
Е.СОЛОВЬЕВА: Снижается планка?
Р.ТОРИЯ: Да. Потому что эффективности не видно. Даже взять эту ситуацию со сдачей ЕГЭ в республике. Если подходить объективно, видимо эта планка снижается. Если подходить необъективно, а приближаться к каким-то цифрам, чтобы тебя не ругали, тот тут опять другая история. Тут очень трудно сказать, что происходит, так как критерии оценки знаний как в среднем образовании – я могу говорить о высшем образовании, так как я тут пока еще работаю – здесь они, наверное, не всегда оправдывают себя с точки зрения эффективности и формирования общекультурных компетенций. Ни с точки зрения формирования профессиональных компетенций.
Е.СОЛОВЬЕВА: Это тема для отдельного большого разговора. Я вам хочу рассказать, какое событие у нас произошло на этой неделе. В Госсовете Коми должны были утвердить нового омбудсмена Коми, господина Елькина. Видимо, он прошел все возможные стадии утверждения, но случилось так, что перед утверждением его кандидатуры он просто выбежал из зала. Удивительная история. Непонятно, то ли еще пять минут и он превратится в тыкву? Почему это случилось, я не понимаю. А потом объявили, что по личным обстоятельствам он не сможет быть омбудсменом. Омбудсмена у нас не будет до осени. В лучшем случае, насколько я знаю, в конце сентября. Как вы оцениваете эту ситуацию и то, что у нас недавно назначен общественный омбудсмен. Его назначила правозащитная коалиция Коми, им стал Эрнест Мезак.
Р.ТОРИЯ: Конечно, мне этот факт известен, поскольку мы следим за ситуацией в республике. Что касается омбудсмена, то понятно, что это лицо, которое изначально осуществляет функции контроля за соблюдением законных прав и интересов граждан и деятельности органов исполнительной власти и должностных лиц. Поэтому то, что омбудсмена в лице господина Елькина не назначили, если с этой стороны заходить, и его назначили общественники в лице господина Мезака, это совершенно оправдано. Если государственная власть в Коми никак не может определиться с этой должностью и тем более персонально с тем лицом, кто бы взял на себя эти функции, то я считаю, что правильно. Людей то защищать то надо. Надо все-таки осуществлять функции контроля за соблюдением каких-то законных прав и интересов граждан. Хотя вы знаете, у меня неоднозначные позиции к введению этой должности. Я понимаю, что эта должность была введена в Швеции в каком-то 1800-м году. Оттуда все это начиналось, а сейчас во всем мире распространено. Но как юрист я считаю, что есть правоохранительные органы, существуют государственные органы, которые должны в первую очередь соблюдать и стоять на страже законных прав и интересов как юридических, так и физических лиц.
Е.СОЛОВЬЕВА: Ну, это в идеальном каком-то государстве.
Р.ТОРИЯ: Видимо, да. А по сути, у нас в этом есть необходимость. Потому что мы пока еще строим правовое государство. А у нас не правовое государство.
Е.СОЛОВЬЕВА: Основы мы заложили-то хоть? На каком мы этапе строительства?
Р.ТОРИЯ: Одной из основ государства является главенство закона. Второе – это равенство всех перед законом.
Е.СОЛОВЬЕВА: У нас просто некоторые равнее.
Р.ТОРИЯ: Да, некоторые равнее. Поэтому, если исходить из такой позиции и точки зрения, что нам до правового государства очень и очень далеко, хотя какие-то хотя бы зачаточные действия мы пытаемся создать.
Е.СОЛОВЬЕВА: А как вы оцениваете действия общественников? Они быстро сориентировались в ситуации и поставили своего. Это пиар-ход или эффективное воздействие на власть? Зашевелятся сейчас в Жёлтом доме?
Р.ТОРИЯ: Мне кажется, что это крик души общественников. Эти общественники настолько на слуху, что касается Мезака, Сажина, Островского, я хочу сказать, это уже такие личности, которых мы видим и слышим. Речь идет о правозащитной деятельности, которую осуществляют эти граждане. Они итак защищают права на сегодняшний день. А что касается реакции Жёлтого дома…
Е.СОЛОВЬЕВА: Они сейчас будут выбирать быстрее нового омбудсмена?
Р.ТОРИЯ: Я думаю, что Жёлтому дому, это мое субъективное мнение, настолько безразлично. Они настолько не реагируют на такие вещи. Они совершенно спокойно живут. Если бы у них была определенная реакция вот на такие действия правозащитников, то они бы вели себя по другому.
Е.СОЛОВЬЕВА: Страшно далеки они от народа.
Р.ТОРИЯ: Я тоже самое хотела сказать. Поэтому с их стороны никаких шагов предпринято не будет. Они живут своей определённой отдельной жизнью от общества.
Е.СОЛОВЬЕВА: На Олимпе. О том, что Мезака назначают омбудсменом стало известно во время приезда в Сыктывкар очень известного правозащитника Андрея Юрова. Он приехал из-за того, что люди из «Рубежа Севера» совершают выпады на людей из «Мемориала». Как вы думаете, как будет развиваться эта ситуация: здравый смысл возобладает или наша власть захочет сохранить такое образование, как «Рубеж Севера», которое считается подконтрольным власти?
Р.ТОРИЯ: Я не могу сказать, что я не слышала о «Рубеже Севера».
Е.СОЛОВЬЕВА: Они сделали многое для своей известности.
Р.ТОРИЯ: Я просматриваю средства массовой информации: как интернет-ресурсы, так и в печатном виде. Мне лично, это не безразлично, так как я работаю со студентами. Да, действительно складывается такое впечатление, что эта организация всё-таки подконтрольна безусловно власти, в частности так называемому Желтому дому. Так как те провокации, которые они проводят, наводят на определенные мысли и предположение, так как они уж очень неприкрыто и по-хамски себя ведут. Они ощущают какую-то поддержку, у них есть тыл со стороны государственных органов власти.
Е.СОЛОВЬЕВА: И некоторую безнаказанность.
Р.ТОРИЯ: Естественно, и некоторую безнаказанность. Это и порождает поведение такого плана.
Е.СОЛОВЬЕВА: Займутся ими сейчас после приезда Юрова?
Р.ТОРИЯ: Я не уверена.
Е.СОЛОВЬЕВА: То есть, вы думаете, что вынос проблемы на такой высокий уровень – приезжает человек, который состоит в комиссии по правам человека при президенте.
Р.ТОРИЯ: Я наблюдаю за последние годы – и не только я, а общество в целом – что ничего не меняется, никаких кардинальных изменений не происходит. В плане построения правового государства, демократизации общества. Я наблюдаю то, что люди просто перестают верить. Если раньше какая-то надежда теплилась, что барин нас рассудит, сейчас даже этих иллюзий никто не испытывает. По крайней мере, я говорю о своем субъективном мнении и могу представлять суждения своих близких знакомых и друзей, с которыми я общаюсь. Вы знаете, такое настроение преобладает и среди студентов, молодежи. Они тоже всё это видят. Несколько лет назад у меня такая позиция была – я такой человек, который воспитан при советской власти, то есть, при тоталитарном режиме – мы не привыкли особо выражать своё мнение. Это где-то было заложено, я вообще старалась ни в какие дискуссии со студентами не вступать. Я не позволяла себе такие вещи, даже когда они достаточно провокационные вопросы задают. Я старалась эти вопросы обходить. В конечном итоге я им говорю, как должно быть, а вы для того учитесь, чтобы вы потом свои модели придумывали и совершенствовали существующую правовую систему.
Е.СОЛОВЬЕВА: Вот по какому еще поводу мы можем или не можем молчать. Госдумой недавно были приняты законы – это уже знают все. Два закона, получается такая вилка: один закон об оскорблении чувств верующих, теперь оскорблять чувства верующих оскорблять ни в коем случае нельзя. И о запрете пропаганды гомосексуализма. Мне всегда казалось, что его у нас пропагандировал «Первый канал», который показывает Бориса Моисеева и иже с ним. Сейчас их вроде не видно. Что вы можете сказать об этих законах? Насколько они сырые и насколько расплывчатые в них формулировки?
Р.ТОРИЯ: Тут у меня совершенно четкая позиция в отношении того, что это очень непроработанный как и первый, так и второй законопроект с юридической, правовой точки зрения. Это такого плана документы, скажем так. Да, я в курсе, что они прошли первое чтение. При том, что касается законопроекта о защите прав верующих, мне здесь удивительно – хотя видимо уже не удивительно – что там больше 300 депутатов проголосовали «за».
Е.СОЛОВЬЕВА: Ну, это у нас «Единая Россия» в основном.
Р.ТОРИЯ: Как бы там ни было – 330 депутатов, если мне память не изменяет. И знаете, мне настолько поразительно было, что там были высказаны мнение, как Верховного суда РФ, общественных организаций. И что касается одного из комитетов Госдумы, я читала их возражения – это комитет по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству – они все утверждали, что все эти законопроекты требуют дополнительного обсуждения. И что их ни в коем случае не надо даже выносить на обсуждение даже первом чтении. Но произошло то, что произошло. И это опять-таки показало, что эти нормы, которые содержатся в законопроекте, во многих местах противоречат существующим нормам, уже принятым и действующим.
Е.СОЛОВЬЕВА: Это то, что прописано в Конституции вы имеете в виду?
Р.ТОРИЯ: Не только в Конституции, но и в некоторых статьях уголовного кодекса. Поэтому, если бы этот законопроект был бы сегодня принят, то он вступал бы в противоречие с существующими утвержденными и принятыми нормами. Поэтому эти законопроекты, как один, так и второй, безусловно, нуждаются в доработке с точки зрения юридико-технического и лингвистического оформления. Если мы говорим о нормах права, то у нас помимо норм права существуют нормы морали в обществе. Нормы права чем отличаются от норм морали? Тем, что они конкретны и тем, что они формально определены.
Е.СОЛОВЬЕВА: Может быть, какие-нибудь приборы изобретут, которые будут как радиацию измерять? Подносишь к человеку, а там – бам и у него зашкалило. Такие чувства верующего.
Р.ТОРИЯ: Может быть, и да. Действительно, там очень много таких моментов, которые здравому смыслу не поддаются.
Е.СОЛОВЬЕВА: Я задам, может быть, крамольный вопрос – а нам эти законопроекты вообще нужны?
Р.ТОРИЯ: Если говорить однозначно, то нет. Но дело в том, что у нас сейчас законодатели пытаются в лице Государственной думы – всё-таки это представительная власть в нашем государстве – пытаются этим самым прикрыть, скажем, те проблемы, которые существуют на уровне воспитания подрастающего поколения. Начнем с этого, поскольку я со сферы образования, мне это ближе. Тут очень много моментов, которые касаются воспитания.
Е.СОЛОВЬЕВА: Чем заниматься воспитанием, проще запретить что-то.
Р.ТОРИЯ: И не только воспитанием, а теми проблемами, которые стоят перед обществом в целом.
Е.СОЛОВЬЕВА: Опять мы подкрались к такой огромной теме. Давайте дальше не будем, иначе завязнем. Меня заинтересовало то, что вы говорили про то, что 330 депутатов – все, как один. Это подводит нас к следующему вопросу. Недавно Госсовет Коми отметил 75-летие, и, выступая на торжественном заседании экс-мэр Воркуты, знаменитый Игорь Шпектор, вспоминал, какие мощные дебаты были в его время, в 90-е годы. А сейчас все голосуют автоматически. Сейчас депутат превратился в своего рода функцию – такой «нажиматель» кнопки. Политика стала обезличенной, ярких политиков нет. Есть яркие персонажи, а вот ярких политиков нет. Вы скучаете по настоящей политике?
Р.ТОРИЯ: Если говорить о политике… Вообще, что в себя включает понятие политика? Если вернуться к терминологии, я помню, что определение слову политика давал еще Аристотель. И он говорил, что это общение людей на уровне государства.
Е.СОЛОВЬЕВА: Но там же нет никакого общения. Они просто на кнопки нажимают.
Р.ТОРИЯ: Сейчас это понятие интерпретируется по-разному. Сейчас очень много определений политики. Но, наверное, по сути, как я понимаю, определение, которое изначально было дано Аристотелем, оно больше подходит. Потому что это действительно общение людей на уровне государства. Если говорить об этом, то мы действительно не видим общения людей на уровне государства, как со стороны наших представительных органов в лице тех депутатов, за которых мы голосуем и выбираем. И наверное, Шпектор прав. Безусловно. Ему пришлось принимать участие в тех дебатах, которые проходили во время перестройки. И как бы мы не относились однозначно или не однозначно – наверное, нет людей идеальных, которые бы не делали ошибок, что касается таких персонажей, как Горбачев, Ельцин – то тогда я действительно помню, у нас пустели улицы городов, когда выступал Горбачев или Ельцин.
Е.СОЛОВЬЕВА: Смотрели сериалы и съезды.
Р.ТОРИЯ: Естественно. Это говорит о том, что людям было это интересно, люди ждали каких-то перемен, люди участвовали, надеялись, что сейчас, завтра все будет хорошо. Конечно, это всё постепенно сошло на нет.
Е.СОЛОВЬЕВА: Это не говорит о некой апатии в обществе?
Р.ТОРИЯ: Мы об этом уже говорили. Это говорит об апатии, недоверии и неверии. Потому что на сегодня они все голосуют по указке, принимают решения в кулуарах, в своих комитетах. Это то же самое ЦК партии – центральный комитет коммунистической партии. Просто сейчас они поменяли наименование на «Единую Россию».
Е.СОЛОВЬЕВА: Вывеску сменили. У меня остался к вам последний вопрос. Сейчас обсуждается новый учебник по истории. Мы не будем говорить, насколько нужен нам единый учебник по истории, и каким он должен быть. Но дело в том, что 2000-е годы там обрисованы весьма скупо, и, естественно, никакой критики власти там нет. Вообще, по-моему, критики нет. Может быть, это время слишком уж близко к нам, может быть, рано его обсуждать. Вы не считаете, что до 2000-го года этот учебник довести и остановиться?
Р.ТОРИЯ: Наверное, мне сложно судить, потому что история это наука, это область знания, которая занимается изучением человека: его деятельностью, мировоззрением, теми событиями, которые его окружают, - но в прошлом. Если брать понятие, которое на сегодняшний день у нас существует в отношении новейшей истории, то новейшая история считается на сегодняшний день это эпоха, начиная с 1917-го года. С Великой Октябрьской социалистической революции. И вот этот период, который охватывается от революции до наших дней. Если в этих масштабах рассматривать то, что вы говорите – до 2000-го года и остановиться – я думаю, что может быть и так. Но история всё-таки как бухгалтерский учёт, который требует непрерывности отражения. Я занимаюсь финансовым правом, а бухгалтерский учёт – один из институтов финансового права. Я просто провожу аналогию в каком плане? Учет требует непрерывности отображения каких-то операций в частности хозяйствующих субъектов. Если проецировать его на историю, то здесь останавливаться нельзя. Все события фиксируются, отображаются.
Е.СОЛОВЬЕВА: Но ведь история дает ещё и оценки.
Р.ТОРИЯ: Вот я это и сказала, когда давала определение, что такое история. Это оценки, мнения, причем субъективные. Это оценки отдельных личностей. Они оценивают, как они считают нужным. Если брать примеры того, что было раньше, мы ведь тоже очень многое переоценили спустя годы. Это и годы застоя, как мы сейчас называем. Но ведь когда мы жили в это время, мы ведь не считали, что это годы застоя. Мы просто жили, мы радовались жизни, как говорится. Поэтому я сейчас не могу оценивать и судить, не обладая определенными знаниями в этой области, оценивать, насколько это правильно или неправильно.
Е.СОЛОВЬЕВА: Пусть остается, но, возможно, в дальнейшем, скорее всего, этот период будет переоценен уже нашими потомками.
Р.ТОРИЯ: Это однозначно.
Е.СОЛОВЬЕВА: На этой ноте мы заканчиваем нашу программу. С нами был декан юридического факультета Рита Александровна Тория. Спасибо вам больше.
Р.ТОРИЯ: И вам спасибо
Е.СОЛОВЬЕВА: До свиданья, уважаемы слушатели.