В процессе по делу о поджоге "Пассажа" председательствующий запретил показывать присяжным признательное видеоинтервью Антона Коростелева, до этого неоднократно демонстрировавшееся в эфире телеканала "Юрган"

 

Антон Коростелев во время рассмотрения осенью 2009 года кассационной коллегий Верховного суда РФ жалобы на обвинительный приговор Верховного суда Коми.

Фото Сергея Сорокина/"ЗЖ". 

 

Напомним, две недели назад судья Мищенко оставил без удовлетворения ходатайство инициативной группы потерпевших во главе с Валентиной Стражниковой о допросе в судебном заседании с участием коллегии присяжных заседателей автора вышеупомянутого интервью - журналиста Коми республиканского телеканала «Юрган» Эдуарда Бушуева, мотивировав свое решение, в частности, тем обстоятельством, что «допрос свидетеля Бушуева в судебном заседании  будет только пересказом его интервью, которое он брал у осужденного Коростелева», тогда как «в судебном заседании подлежат рассмотрению только фактические обстоятельства дела».

 

Выслушав решение судьи, гособвинитель Юрий Овчинников на том же, двухнедельной давности, заседании заявил ходатайство о предварительном просмотре видеоинтервью с Коростелевым в узком кругу участников процесса -  для того, чтобы в дальнейшем решить вопрос о возможности повторного его просмотра уже с участием присяжных заседателей.

 

По каким-то, ведомым только суду, причинам ходатайство гособвинителя было поставлено на обсуждение лишь на вчерашнем заседании. 

 

Выступивший первым Юрий Овчинников заявил о том, что сторона обвинения настаивает на удовлетворении своего ходатайства и напомнил участникам процесса, что обсуждаемая видеозапись  – не просто журналистский материал, но еще и вещественное доказательство, приобщенное к материалам рассматриваемого уголовного дела.  

 

Адвокат Владимир Ердяков, представляющий в процессе интересы Алексея Пулялина, ранее признанного судом поджигателем «Пассажа» и приговоренного к пожизненному лишению свободы, а по рассматриваемому делу имеющего статус потерпевшего, высказался против удовлетворения ходатайства прокурора: «Само по себе интервью не является каким-нибудь следственным действием;  это - интервью, взятое корреспондентом КРТК у гражданина Коростелева. И оно бралось не с целью выяснения каких-нибудь фактических обстоятельств, а с целью в очередной раз взбудоражить общественное мнение. Следует отметить также тот факт, что после того, как данный корреспондент (Эдуард Бушуев – «7х7») вызывался в судебное заседание,  это интервью было опять прокручено по телевизионному каналу «Юрган»: если мне память не изменяет, буквально на следующий день. То есть наши уважаемые присяжные заседатели могли уже неоднократно с этим интервью ознакомиться. И само по себе это интервью будет воздействовать больше на эмоции, чем на здравый смысл и сознание присяжных заседателей». 

 

Алексей Пулялин напомнил участникам процесса о том, что на момент дачи интервью Антон Коростелев уже имел статус осужденного, а «в соответствии со статьей 24-й Уголовно-исполнительного кодекса РФ кино-, фото- и видеосъемка осужденных, их интервьюирование осуществляются только с согласия в письменной форме самих осужденных». «В данном случае не было согласия в письменной форме от Коростелева, – сообщил Пулялин. – Этого согласия нет ни в уголовном деле, ни в личном деле Коростелева. И свидетель Бушуев тоже не смог представить нам письменного согласия. А в соответствии с частью 2-й статьи 50-й Конституции РФ при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона... Недопустимые доказательства даже без присяжных не исследуются, они вообще не исследуются в судебном заседании. Прошу отказать».

 

Антон Коростелев добавил к вышесказанному, что интервью невозможно просматривать при присяжных хотя бы потому, что при его видеозаписи он не был предупрежден об уголовной ответственности за дачу ложных показаний.

 

– Маленький уточняющий вопрос Пулялину, – обратился к потерпевшему защитник Фахрудина Махмудова адвокат Константин Рыбалов. - Правильно ли я понимаю, что вы сейчас заявили самостоятельное ходатайство о признании этого доказательства (видеоинтервью – «7х7») недопустимым?

 

– В том числе, – откликнулся Алексей Пулялин. – Потому что в своей речи гособвинитель упомянул, что оно является допустимым доказательством. 

 

– Я не буду повторять свои доводы, которые подробно высказывал на этот счет и которые касались как недопустимости допроса журналиста, так и демонстрации материала,  неоднократно показанного в СМИ, – отметил адвокат Рыбалов. – Новые моменты хочу сообщить. Ведь когда у Коростелева брали интервью, то наряду с тем, что он был осужденным,.. он был на тот момент еще и потерпевшим, допрос которого предполагает соблюдение определенных требований со стороны закона: разъяснение ему прав, ведение протокола и т. д. На самом деле, мы уже все его допросы с применением видеоматериала исследовали в присутствии присяжных заседателей куда более полно. И теперь мы стоим перед вопросом, нужно ли просматривать некое интервью, которое следователь, видите ли, признал еще и вещественным доказательством. Мы здесь, в судебном заседании, не связаны с решениями следователя — он взял бы еще три газеты и тоже признал их вещественными доказательствами. Поэтому в части ходатайства прокурора возражаю, поддерживаю ходатайство Пулялина, считаю, что нужно признать недопустимым это интервью, этот видеоматериал, эту стенограмму. И также прошу принять во внимание то, что после допроса Бушуева, который неоднократно награждался правоохранительными органами за активное содействие в их работе, эту передачу опять пустили в СМИ, в программе «КРиК» на «Юргане». Поэтому прошу суд обратиться к присяжным с разъяснениями о том, что в случае просмотра ими этого видеоматериала, они не принимали бы его во внимание.

 

Защитник Валентина Гаджиева адвокат Сергей Егоров поддержал Константина Рыбалова, заметив, что «по сути, прокурор хочет то, что было там, в телевизоре, перенести сюда, в зал судебных заседаний, и демонстрировать присяжным».

 

Выслушав стороны, председательствующий удовлетворил ходатайство гособвинителя о просмотре видеоинтервью и оглашении его стенограммы пока в отсутствие присяжных заседателей. 

 

Прокурор запустил проектор, и присутствующие в зале судебных заседаний, многие – не в первый раз, увидели на большом экране Коростелева в тесной клетке, подстриженного наголо, одетого в полосатую робу «пожизненника» и услышали его признательные признания. Напомним, запись этого интервью производилась в ИК-56 («Черном беркуте») в начале марта 2010 года - как раз в то время, когда в колонии работала следственная группа Следственного управления Следственного комитета (СУСК) РФ по РК, приехавшая туда с целью получения от осужденных признательных показаний. Напомним также, что ранее в судебном заседании по настоящему делу Пулялин и Коростелев неоднократно заявляли о том, что поджога не совершали, а себя и подсудимых оговорили, не выдержав психологического и физического давления, оказанного на них сотрудниками колонии и членами приехавшей из Коми группы.      

 

После просмотра видео судья предложил сторонам обсудить ходатайство обвинения о демонстрации интервью присяжным заседателям и ходатайство Пулялина о признании данного интервью и его стенограммы недопустимыми доказательствами.

 

Гособвинитель Овчинников, отметив, «оснований для признания этих доказательств недопустимыми не имеется», высказал мнение, что «документы — протокол осмотра и прослушивания фонограммы, а также вещественное  доказательство — видеозапись сделанного Коростелевым заявления  — подлежат представлению, обозрению, прослушиванию с участием присяжных заседателей». При этом прокурор предложил исследовать с участием присяжных не всю видеозапись, а «в части тех обстоятельств, которые непосредственно являются предметом настоящего судебного разбирательства».

 

Адвокат Ердяков отстаивая свою, заявленную ранее, позицию, привел новые доводы:

 

– Из самого интервью видно, что Коростелев не выглядит раскованным человеком, сидит в какой-то зажатой со всех сторон клетке, где и шевельнуться-то в общем нельзя. И оператор не показывает нам людей, находящихся в этом помещении. Вместе с тем известно, что в этом помещении, кроме оператора и журналиста, присутствовали еще начальник учреждения, в котором Коростелев отбывает наказание, и также один из членов следственной группы. Также из этого интервью следует, что вопросы, которые задает ему корреспондент, составлены таким образом, что позволяют получить конкретный определенный ответ. Иными словам, вопросы являются наводящими. И как я понимаю,.. вопросы эти были заранее с Коростелевым согласованы, так же как и ответы на эти вопросы... Интервью содержит обсуждение лиц, которые не рассматриваются в данном процессе. В частности, обсуждаются действия адвоката, следователя, сотрудников СИЗО, в том числе, ставится под сомнение беспристрастность Верховного суда РК, который постановил оправдательный приговор (первый приговор по делу в отношении Пулялина и Коростелева – «7х7»)... Кроме того, само по себе это интервью не содержит каких-либо фактических обстоятельств, которые исследуются в настоящем уголовном деле: есть лишь общие фразы о заказчиках и о том, что было совершено преступление. Все это было уже изложено в обвинительном заключении, которое обвинитель огласил в судебном заседании…»  

 

– Вот мы обсуждаем вопрос, при каких обстоятельствах была сделана эта видеозапись, и, в частности, писали ли вы письменное согласие на взятие интервью, – начал свое выступление адвокат Рыбалов, но был вынужден остановиться, поскольку последовало неожиданное признание со стороны Коростелева:  

 

– Писал заявление.

 

После чего Антон Коростелев зачитал текст написанного им в марте 2010 года заявления: «Я добровольно желаю дать интервью сотрудникам СМИ по факту совершенного мной преступления в связи с тем, что раскаялся в совершенном преступлении, хочу попросить прощение у родственников погибших. Заявление написано мной добровольно, без какого-либо давления». 

 

– Но каких-либо сведений о том, что я даю право использовать данную видеозапись или вообще снимать меня, я не давал, и в моем заявлении это не отражено, – сообщил потерпевший после того, как закончил оглашать документ. 

 

– Видеосъемка была проведена с нарушением федерального законодательства – уже основание для признания недопустимым этого доказательства, – продолжил между тем свое выступление Константин Рыбалов. – То есть я поддерживаю ходатайство Пулялина о признании видеосъемки недопустимым доказательством. Это — первое... Второе, я хочу поговорить еще об относимости. Этот материал не имеет никакого отношения к фактическим обстоятельствам дела. Этот, я извиняюсь, не очень добросовестный журналист, который задает вопросы  - «Может быть, ты смертную казнь бы выбрал себе?», про Аллаха что-то - то есть абсолютно некорректные вопросы, относящиеся больше к какому-то психологическому изысканию, человеку, который сидит в этой клетке, не позволяющей ему даже руки расправить. Просто психологический эксперимент, унижающий личность, который был проведен не очень умным человеком, Бушуевым…

 

– Давайте мы не будем высказываться... о его человеческих и других качествах, - прервал адвоката судья. – Вы сказали, что не совсем умный журналист...

 

– Ваша честь, так разве это не видно?

 

– Это вы видите, но об этом вы не должны говорить в публичном процессе. 

 

– Хорошо, я сформулирую так: некорректное поведение журналиста.  И по содержанию: все, что было сказано Коростелевым, не относится к предмету доказывания в этом судебном процессе. Это, еще раз, психологический эксперимент. Я возражаю.

 

– Правильно говорит Ердяков: Коростелев не предупреждался об уголовной ответственности, ничего ему там не разъяснялось, он сидел и что-то рассказывал, – заявил в свою очередь адвокат Егоров. – Сегодня выясняется, что все это вымысел. Более того, он заявляет о том, что на него там оказывалось какое-то давление, он говорил об этом неоднократно, когда мы его допрашивали. Поэтому… видеозапись недопустима,  как доказательство, не относится к фактическим обстоятельствам дела и, по сути, никаких сведений не несет для присяжных.

 

– В то время я занимался бизнесом: у меня заводы, магазины, – обратился к судье Фахрудин Махмудов. – А Бушуев, которого я в жизни не видел, называет меня отморозком каким-то, и вы еще говорите о корректном отношении к этому журналисту. 

 

– Вам нужно тогда обращаться в суд по поводу защиты чести и достоинства к КТРК, – заявил в ответ Александр Мищенко. - Пожалуйста, вас никто не лишает этого права.

 

– И весь фильм я только и слышал из уст Коростелева про Махмудовых, – продолжил свое выступление подсудимый. – СИЗО — руки Махмудова, Верховный суд — встречи Махмудова, следственная группа, которая работала,– встречи с Махмудовыми. Как будто других фамилий нет. Весь этот фильм — только чтобы грязь вылить на Махмудовых, больше я ничего не увидел. И общие фразы. 

 

– Мы что здесь обсуждаем, я не могу понять? – спросил у председательствующего Валентин Гаджиев.

 

– Можно-не можно, вот и все.

 

– А для чего это нужно? Если вы хотите обрадовать прокурора — пожалуйста, на ваше усмотрение. Радуйтесь, показывайте.

 

– Давайте, не будем, – остановил подсудимого судья.

 

– Я не оскорбил вас?

 

– Не совсем...

 

Затем слово попросил Антон Коростелев:

 

– По поводу сказанного, в частности Махмудовым, что в этой видеозаписи больше всего дается оценка именно Махмудовым… Я хочу сказать, что все эти вопросы заранее согласовывались, вот почему везде Махмудовы. В этом были заинтересованы для того, чтобы настроить общество против них… Помимо этого, я хочу отметить то, что сказал Константин Александрович по поводу  психологического воздействия… Изначально там нет отрывка, в интервью, который начинался в камере. Вот если бы мы сейчас его показали присяжным, они бы дальше даже не слушали. Там начинается запись так: я стою в камере в полусогнутом состоянии, руки на спине, ноги на шпагате, во весь голос ору доклад: «Дежурный по камере такой-то, такой-то»… На это страшно смотреть. И они специально это убрали. Специально. Даже госдума признала, что то отношение, которое применяется к пожизненно осужденным - при входе в камеру, когда их заставляют вставать раком, ноги на шпагат, руки на стену — это унижающее достоинство человека обращение, нарушение 3-й статьи Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод... Я согласен, давайте,  пусть КРТК покажет этот момент, а дальше пусть продолжают эту запись показывать…

 

Между тем Юрий Овчинников попросил Коростелева представить суду для обозрения  оглашенный им документ, к котором он заявляет о своем желании дать интервью СМИ. Получив заявление, председательствующий огласил его еще раз. 

 

– Вот это - объективное подтверждение того доказательства, что видеозапись незаконна, –  еще раз поделился своим мнением по поводу услышанного Константин Рыбалов. – Берем часть 4-ю статьи 24-й УИК РФ, где четко сказано, что кино-, фото- и видеосъемка осужденных осуществляется с согласия в письменной форме самих осужденных. Кто, как не мы, это знаем?.. Здесь я, по УПК, могу включить диктофон, так же, как любой другой участник, но видеосъемка в суде возможна только с согласия председательствующего. Понятная ведь всем норма? Понятная. А  здесь мы в этом заявлении читаем: добровольно желаю дать интервью. Все. Ни о каком согласии на видеосъемку Коростелев здесь не говорит.  Однозначно: это — недопустимое доказательство, и дискуссия по содержанию, полагаю, излишня. 

 

Дав возможность высказаться всем участникам процесса, председательствующий пришел «к выводу о том, что саму видеозапись, в какой бы форме она ни была, нельзя признать недопустимым доказательством...» 

 

«Вместе с тем суд не может согласиться с доводами государственного обвинителя о предъявлении указанной видеозаписи коллегии присяжных заседателей для просмотра, - заявил судья Александр Мищенко. - …Вместе с тем суд оставляет за стороной обвинения возможность повторно вернуться к обсуждению данного ходатайства при наличии каких-то дополнительных  доводов и аргументов». 

 

В сегодняшнем судебном заседании было заявлено о том, что со следующего понедельника к представлению своих доказательств по делу приступает сторона защиты.

 

Сергей Сорокин, «7x7»