На продолжающемся в Верховном суде Коми рассмотрении уголовного дела в отношении Валентина Гаджиева и братьев Фахрудина и Асрета Махмудовых, обвиняемых в организации поджога ухтинского торгового центра «Пассаж» в 2005 году, жертвами пожара в котором стали 25 человек, сегодня, 4 июня, председательствующий Александр Мищенко удовлетворил ходатайство гособвинения, разрешив ознакомить присяжных заседателей с запиской Антона Коростелева, в которой он предлагает Алексею Пулялину заявить, что их заставили поджечь «Пассаж» неизвестные лица. Сегодня же сторона обвинения попросила у суда разрешения предъявить присяжным аудиозапись телефонного разговора между Пулялиным и Коростелевым, состоявшегося в апреле 2006 года и касающегося совсем другого, не рассматриваемого в настоящем судебном заседании дела. Потерпевшие, подсудимые и их адвокаты выступили решительно против удовлетворения очередного ходатайства прокуратуры.
После того, как судья огласил постановление об удовлетворении ходатайства стороны обвинения о предъявлении присяжным заседателям вышеупомянутой записки и об отказе в просьбе Антона Коростелева о допросе в судебном заседании его бывшей подруги и бывшего начальника МОБОП Ухты Николая Ершова с целью установления обстоятельств написания записки (потерпевший по делу заявил, что записку писал под давлением и под диктовку полковника Ершова), гособвинитель Алексей Панюков зачитал текст записки и предъявил ее для ознакомления присяжным.
Затем г-н Панюков предложил огласить в суде установочную часть обвинительного приговора в отношении Алексея Пулялина и Антона Коростелева, вынесенного Верховным судом Коми 17 июня 2009 года, в которой говорится о факте пожара и его последствиях (с указанием жертв, пострадавших, потерпевших в связи с уничтожением имущества) для того, чтобы «разъяснить присяжным заседателям, что вышеуказанные обстоятельства установлены и поэтому никем не должны ставиться под сомнение».
Представитель Пулялина адвокат Виктор Козлитин заявил на это, что «несмотря на наличие вступившего в законную силу приговора, ряд обстоятельств должен выясняться здесь, на основе имеющихся в деле доказательств»: «Присяжные имеют право разобраться в этом деле от начала и до конца, и навязывать им чужую, пускай даже законную волю, на мой взгляд, нельзя».
«Мой подзащитный не участвовал ранее ни в одном уголовном деле, - в свою очередь, высказался защитник Фахрудина Махмудова адвокат Константин Рыбалов. - На сегодняшний день вопрос стоит о его виновности или невиновности, а оглашение тех обстоятельств, которые установлены в другом приговоре, отчасти предрешают виновность моего подзащитного, ибо присяжным предстоит ответить на вопросы: «Имело ли место событие преступления?», «Причастен ли к этому подсудимый?», «Есть ли его вина?». Поэтому оглашение этих данных здесь совершенно неуместно, незаконно».
После того, как г-н Панюков с целью ознакомления сторон (в отсутствие присяжных) озвучил ту часть приговора, на оглашении которой он настаивал, слово попросил Алексей Пулялин:
- Уважаемый суд, приговор — это мнение суда, это выводы суда, это оценка суда. А присяжные должны делать свои выводы и давать свою оценку.
Подсудимый Валентин Гаджиев выступил с эмоциональным монологом:
- Какой факт говорит о том, что мы имеем к этому отношение? Пусть даже тот судья установил, что они сделали. Я лично ставлю под сомнение его решение, которым осудили этих ребят. И в этом зале без присяжных устанавливали, и все знают, что это было несправедливо и неправильно сделано - то, что осуждены эти ребята. Но даже если исходить из этого, то мы-то почему должны отвечать за какое-то действие? Вот в Старом завете сказано: отец за сына не отвечает. И сын тоже за отца не отвечает. Каждый будет отвечать сам за себя. Если даже установили, что они совершили, то мы-то тут причем? Почему это должно на обозрение выставляться? Чтобы давление оказывать на присяжных?
Выслушав стороны, председательствующий Мищенко отказал гособвинению, указав, что будет правильным, «если мы в суде будем устанавливать фактические обстоятельства дела».
Тогда представитель гособвинения Панюков предложил послушать в присутствии коллегии присяжных компакт-диск с записью телефонных переговоров, представленных предварительному следствию из УФСБ РФ по Коми, в частности, телефонный разговор между Пулялиным и Коростелевым, состоявшийся 19 апреля 2006 года.
- Я - против, - заявил Пулялин. - Я не понимаю смысла оглашения. Какое это имеет доказательное значение по настоящему делу? Насколько я помню, к этому делу этот разговор вообще не относится. Это - во-первых. А во-вторых, у меня будет ходатайство в дальнейшем о признании недопустимым данного доказательства.
Константин Рыбалов высказался по процедуре ведения процесса: «Вообще уже сложно что-то заявлять, учитывая то, что председательствующий так часто меняет свою позицию в части ориентиров: что мы можем перед присяжными оглашать, что - не можем, что имеет фактические обстоятельства с учетом сегодняшнего решения об оглашении записки... Я прошу все-таки в отсутствии присяжных изучить этот диск, послушать, после этого высказаться».
Алексей Панюков огласил расшифровку аудиозаписи телефонного разговора (ниже «7х7» приводит разговор, опуская несущественную его часть):
Коростелев (далее — К.): - Пуля, это я.
Пулялин (далее — П.): - Привет.
К.: - Пуля?
П.: - Что?
К.: - «Знатоки» просто ломали.
П.: - По поводу?
К.: - Мне обвинение уже дадут, я уезжаю на тюрьму, меня обвинение уже дают 105-ая, 2-ая (ч.2 ст.105 УК РФ, убийство двух и более лиц - «7х7»).
П.: - Что?
К.: - Короче, Пуля, все. Короче, сюда звонил Фарид.
П.: - Ну?
К.: - Сюда, в зону.
П.: - Ну?
К.: - На Бутово звонил.
П.: - Ну?
К.: - Сидит Магомед.
П.: - Ну и что?
К.: - И то. То, что пробивали за меня и сказали, что я сдал Магомеда. Сюда прямо позвонили, назвали мою фамилию, имя, все.
П.: - Что делать?
К.: - Вилы. Короче, все. Завтра, представляешь, Пуля, мне обвинение дают по 105.2. Обвинение мне уже дадут на тюрьме.
П.: - А что делать-то?.. Давай отказываться вообще от всего.
К.: - Да-да-да-да, от всего вообще.
П.: - Ну, просто вообще от всего... Все взяли, накинулись, хотели опознание какое-то проводить, то-се. Я просто стал говорить, что у меня фингал и с фингалом нельзя опознание делать, потому что там будут со мной типы с целым лицом, а у меня нормальное ... Мне дали несколько дней и все. Я бегать начал...Шок, вообще шок, Антон.
К.: - А ты представляешь, какой у меня шок?..
П.: - ...Комиссия из Сыктывкара приехала. Они должны были к тебе приехать.
К.: - Они ко мне каждый день ездят, каждый день... Я в изоляторе сейчас сидел, вот они только сейчас меня наверх подняли.
П.: - Даже если блатные будут говорить, что ты опознал, кричи, что не было такого, что все наговаривают, ладно? Я-то от своих показаний отказываюсь, буду говорить все точно так же, хоть бить будут, хоть убивать. Ничего такого не было, понятно?..
После оглашения и затем прослушивания телефонного разговора на аудионосителе слово вновь взял Константин Рыбалов:
- Я просто не понимаю, почему мы должны это слушать? О фактических обстоятельствах там ничего нет. Я достаточно искренне высказывал свою точку зрения по поводу предыдущей записки и полагал, что мы, действительно, не должны вдаваться в вопросы достоверности доказательств, хотя изначально я не был с этим согласен. Но коль скоро председательствующий определил рамки, мы, не будучи согласными, приняли их и не вдавались в вопросы достоверности доказательств... Что эта видеозапись доказывает? «Пуля, сюда звонил Фарид»... Что Фарид говорил, какой Фарид звонил, какая связь с подсудимым, какие обстоятельства здесь доказываются? Это очевидный эмоциональный фон для присяжных.
- Это - запись, которая ничего не доказывает, - высказал свою позицию Фахрудин Махмудов. - Тем более, что 19-го этим детям еще не предъявлено по «Пассажу»... Магомед судом оправдан был за неимением события (преступления - «7х7»). И никакого отношения именно к этому делу, в котором нас обвиняют, этот телефонный звонок не имеет...
«Не единого слова нет в данной записи, которое относилась бы к рассматриваемому делу, - высказал свою позицию Виктор Козлитин. - Ни единого... Единственное, более-менее реальное объяснение, которое можно предположить, это оказание давления на присяжных с целью убедить, что Фарид каким-то образом к этому имеет отношение... Какие тут фактические обстоятельства? Ни слова о пожаре в торговом центре. Ни слова не сказано.
- Я постараюсь еще более конкретизировать, - подхватил мысль своего представителя Алексей Пулялин. - Вот на записи слышно, Коростелев говорит: «Пуля, сюда звонил Фарид». Куда - сюда? На какой номер телефона? Кому?.. Давайте узнаем, откуда ему (Коростелеву - «7х7») это стало известно. Дальше звучит, что этот звонок был из-за того, что на Бутово сидит Магомед. Давайте тогда выяснять, кто такой Магомед и за что он сидел. И смотреть постановление в отказе в возбуждении уголовного дела (в отношении Магомеда Махмудова - «7х7»). Я вам представлю решение суда о том, что эти показания (Пулялина и Коростелева о том, что кражи в магазинах «Сотовик» заказал Магомед Махмудов - «7х7») были ложными... Давайте тогда все дело поднимать по «Сотовикам», и покажем присяжным, что не было заказа на кражу сотовых телефонов. Вызывать тогда давайте других людей. Откуда у Коростелева сотовый телефон в колонии? Кто тебе его дал?... По порядку пойдем, каждую фразу будем проверять. И если мы озвучиваем этот телефонный разговор, тогда дайте мне возможность рассказать, как я опознал Магомеда, как это признал суд, кто мне показал фотографию. Чтобы я все это объяснил... Этот разговор был 19 апреля, когда по настоящему уголовному делу Коростелев еще не написал явку с повинной, я не написал...
Решение по ходатайству стороны обвинения председательствующий огласит завтра.