На продолжающемся в Верховном суде Коми рассмотрении уголовного дела в отношении Валентина Гаджиева и братьев Фахрудина и Асрета Махмудовых, обвиняемых в организации поджога ухтинского торгового центра «Пассаж» в 2005 году, жертвами пожара в котором стали 25 человек, 31 мая стороны обсуждали ходатайство гособвинения о предъявлении присяжным заседателям записки потерпевшего Антона Коростелева, адресованной Алексею Пулялину и написанной в конце апреля 2006 года - сразу после явки с повинной, в которой он признался в поджоге «Пассажа». В судебном заседании Коростелев заявил, что записка была написана под давлением и под диктовку начальника МОБОП Ухты Николая Ершова, и попросил признать ее ненадлежащим доказательством, которое нельзя предъявлять присяжным.
Поскольку сама записка в материалах рассматриваемого уголовного дела отсутствовала, а была представлена лишь ее копия, а также копия официального письма начальника МОБОП Ухты Николая Ершова, адресованного следователю прокуратуры РК Анатолию Власенко, в котором сообщается о проведении оперативно-розыскных мероприятий в отношении Коростелева и получении от него записки, то потерпевшие и подсудимые попросили прежде всего предъявить им оригинал этого вещественного доказательства.
К состоявшемуся в минувший четверг судебному заседанию записка была доставлена. Ниже «7x7» приводит ее текст (орфография и пунктуация сохранены):
«Жизнь Ворам! Пуля Братуха! Одним словом Вилы! Я написал явку. В ней я не кого неупоминул не тебя не заказчиков, написал, что поджег я из хулиганских побуждений шел не на гибель людей, а на уничтожение имущества, в явке написал один бред! Выбирай сам можно зделать красивей, что нас заставили, а кто заставил мы незнаем! С тобой будет разговаривать начальник 6 отдела Николай Владимирович. Если ты пойдешь в отказ я тебя за собой тянуть не буду. Но подумай для тебя может все закончиться не очень хорошо. У тебя своя голова, думай. Обнял Тосик P.S. Давай заезжай!» На обратной стороне: «Контроль на Воля Пуля с изолятора Тосик».
- Поясните обстоятельства написания этой записки, - обратился к Антону Коростелеву защитник Фахрудина Махмудова адвокат Константин Рыбалов.
- Изначально я и Пулялин давали показания под псевдонимами «Иванов» по другому уголовному делу и в отношении другого лица, которое якобы заказало нам кражу в магазинах «Сотовик», после чего на нас стало оказываться давление с той целью, чтобы мы написали явку с повинной о поджоге торгового центра «Пассаж»… То есть меня били, меня увозили в МОБОП… Мне приносили записки от Мотовиловой Марины, которая являлась моей подругой. Ее просили писать мне записки, чтобы я признавался в совершении данного поджога. Я понимал, что сама она такого написать не могла. Ершов Николай Владимирович мне пояснил, что знаком с начальником отдела «Северо-Западного Телекома» в Ухте, где работала моя мама, и он посодействует, чтобы она была уволена. Просто меня поставили в такую ситуацию, психологически и физически, что я не мог больше терпеть и написал явку с повинной. Буквально на следующий день ко мне пришел Ершов и сказал, чтобы я взял листок, ручку.., и продиктовал текст, который мне надо написать... И даже из смысла текста этой записки понятно, что мне ее продиктовали... Смысл этой записки вообще непонятен, потому что в явке с повинной я указываю, что совершил преступление один, а в данной записке я фактически говорю, что совершил данное преступление с Пулялиным. Я отдал ее начальнику МОБОП Ухты Ершову, который, как я понял, передал ее Пулялину, а в последующем придал этой записке статус доказательства... Это доказательство он фактически создал сам...
- После написания этой записки вы с Пулялиным встречались? – спросил у Коростелева защитник Валентина Гаджиева адвокат Сергей Егоров.
- Встречался.
- Когда и где?
- В ИВС Ухты… Я сидел в соседней с ним камере. И мы сквозь отдушину с ним поговорили. В частности, я ему рассказал о том, что на меня было оказано давление и т. д.
- Кроме того, что Ершов оказывал на вас физическое и психическое давление, он какие-то преимущества в случае написания вами явки с повинной и записки обещал или нет? – спросил адвокат.
- Да. Конкретно мне говорилось, что в отношении меня будет применена статья 167 УК РФ (умышленное уничтожение или повреждение имущества – «7х7»).
- То есть смягчение квалификации?
- Да, 105-ой (убийство – «7х7») мне не будет. А в ином случае, мне сказали, у меня будет 105-ая. И фактически, в последующем, после того, как я выехал в Москву на экспертизу на полиграфе, где отказался от своих показаний, буквально через месяц мне было предъявлено обвинение, в частности, по статье 105, которой до этого не было.
Допрос Коростелева продолжил председательствующий в процессе Александр Мищенко:
- Если суд вас правильно понял, явку с повинной вы писали под психическим и физическим давлением. Это так?
- Да.
- Что значит физическое давление? Вас били?
- Меня били. Меня били в самом ИВС Ухты. В частности...
- Минуточку. Не надо, - перебил Коростелева судья. - Я задал вопрос — вы ответили. Телесные повреждения у вас были?
- Были.
- Вы обращались куда-нибудь?
- Обращался.
- Они зафиксированы?
- Когда меня били, меня пристегнули к окну в ИВС Ухты наручниками, силой пристегнули и ушли, и, когда никого не было, я нашел стеклышко и начал себе вены резать. Приехала «скорая», и я начал кричать, что меня пытают, избивают. Они даже побоялись ко мне подходить, когда увидели, что у меня бежит кровь. В последующем меня перебинтовали, и это должно быть где-то зафиксировано. Я обращался к медику в ИВС, там нормальная женщина была, и я тоже ей объяснял, что на меня оказывается давление.
- Хорошо, вы с заявлением по этому поводу куда-нибудь обращались? Проверку проводили по факту получения вами телесных повреждений? – допытывался судья.
- Нет, проверка не проводилась.
- Вы сами обращались к кому-нибудь?
- Фактически я не мог этого сделать. Я хотел это сделать, но я не мог. Во-первых, даже и не знал, как это можно сделать...
- Хорошо, когда записку писали, со стороны товарища Ершова какое-нибудь насилие к вам применялось?
- Именно во время написания - нет.
- А до написания?
- До написания, я вам пояснял, — конечно, применялась... В частности, меня до этого вывозили в МОБОП Ухты сотрудники в масках.
- Фамилии сотрудников можете назвать?
- Они в масках были. Но там присутствовали Ершов, Лежнев, Малафеев, Левченко, Алехин (оперативные сотрудники милиции – «7х7») и один или два раза я виделся с Турдыевым (бывший начальник оперативно-розыскной части криминальной милиции МВД по Коми – «7х7»). И люди в масках, которые меня туда этапировали, в частности. оказывали на меня физическое давление.
«В момент написания записки и содержания в ИВС привлекали ли вас к уголовной ответственности за какие-либо другие преступления?» - спросил у Коростелева адвокат Рыбалов.
- У меня был срок... Если не вдаваться в подробности, как просил меня уважаемый судья, то я изначально был этапирован в ИК-19 в поселке Бельгоп, где отбывал наказание в виде 5 лет лишения свободы. Ко мне приехали туда сотрудники и Пулялин и начали на меня оказывать давление, уговаривать меня дать показания в отношении другого лица по другому делу, по которому я был осужден именно к 5 годам лишения свободы. Меня вывезли на 10 дней в ИВС Ухты, где я дал показания по своему делу, по которому я получил 5 лет, по кражам из магазинов «Сотовик». Но на меня начали оказываться давление и по делу о «Пассаже». Меня начали заставлять, чтобы я признался в этом. Не так сильно, как в последующем. Потом меня опять этапировали в ИК-19. Я там побыл несколько дней, и туда снова начали приезжать Лежнин, Малафеев и, в том числе, следователь Власенко, который вел уголовное дело (по поджогу «Пассажа» - «7х7»). Они меня сразу же закрыли в изолятор, потому что я с ними ни на какой компромисс не шел, заявляя, что не виновен в данном преступлении... Из изолятора меня вывезли снова в ИВС Ухты, и я просидел там еще дней десять и написал явку с повинной.
Фахрудин Махмудов спросил у Антона Коростелева, может ли он сказать, в отношении какого лица его уговаривали дать показания по делу о кражах в «Сотовике».
- Магомеда Махмудова, - ответил Коростелев.
- Мой старший брат…
- Да, который является отцом Махмудова Давида. Если в подробностях рассказывать эту историю, как в этом уголовном деле появился этот человек, я могу пояснить...
- Поясните председательствующему, - попросил подсудимый.
- Совершив две кражи из магазинов «Сотовик» в Ухте, я и Пулялин, а также Бахматов и Камышов были задержаны по данному уголовному делу. Дело вел следователь Чекалин (Григорий Чекалин, бывший зампрокурора Ухты – «7х7»). Мы сразу написали явки с повинной, и в период следствия к Пулялину приехали Малафеев и Чекалин, которые начали его спрашивать по делу о поджоге «Пассажа», был ли заказ на «Сотовик», связаны ли между собой эти преступления. Пулялин сказал, что ничего не было. И они его начали уговаривать, чтобы он дал показания, что кражи в «Сотовике» были совершены по заказу. А до этого у Пулялина был конфликт в ИВС Ухты, он подрался с оперативным сотрудником во время беседы. И Малафеев сказал Пулялину, что будет возбуждено дело, насколько я помню, по 318-й (применение насилия в отношении представителя власти). И Пулялину сказали, мол, ты даешь показания, что кражи в «Сотовике» были по заказу совершены, а мы забываем тебе ситуацию с оперативником и добиваемся того, чтобы ты освободился условно по «Сотовику». Пулялин согласился, выдумал рассказ и назвал «Саида» и «Толстого». В результате Пулялин получил условно, я, дав такие же показания, — минимальный срок. У меня до этого было условное осуждение, два года оставалась, и три я получил по трем статьям за «Сотовик». Бахматов и Камышов остались на свободе... Пулялина, оставшегося на свободе, стал вызывать Малафеев, дали ему фотографии, чтобы он «Саида» и «Толстого» нашел. Но так как Пулялин их выдумал, он никого не мог опознать. Ему всю картотеку показали в УВД Ухты, в МОБОПе. Ходил по клубам, ему давали деньги оперативные сотрудники, чтобы он нашел данных лиц. В конце концов Пулялина попросили заменить «Саида» и «Толстого» на Махмудова Магомеда. Ну, в итоге, как я рассказывал, он приехал ко мне в Бельгоп вместе с Малафеевым и Власенко, и они меня уговаривали дать в отношении Махмудова Магомеда показания как о лице, которое заказало кражу из магазинов «Сотовик».
Подводя итоги состоявшегося обсуждения, представитель гособвинения Алексей Панюков подтвердил ходатайство о предъявлении суду присяжных записки, написанной Коростелевым и адресованной Пулялину, заявив, что «доводы о незаконности получения этого вещественного доказательства являются необоснованными». Стороны потерпевших и подсудимых, сославшись на нормы российского и международного законодательства и судопроизводства, высказались категорически против представления записки присяжным заседателям.
Антон Коростелев выступил с ходатайством допросить в судебном заседании бывшего руководителя МОБОП Ухты Николая Ершова и Марину Мотовилову..
- Для чего? – спросил судья Александр Мищенко.
- Для установления обстоятельств получения данной записки, - пояснил Коростелев.
«Уважаемый суд, в этом судебном заседании предмет доказывания председательствующим очень жестко определен: вопросы в части того, почему ты давал такие показания, а сейчас даешь другие, снимаются безоговорочно. На этом лежит четкий запрет, - напомнил участникам процесса Константин Рыбалов. - Содержание этой записки заключается в пояснении, почему он давал такую явку с повинной, в которой и есть были обстоятельства, подлежащие доказыванию. Поэтому вот эта записка носит характер оценки доказательств с точки зрения их достоверности. Если суд посчитает возможным представить присяжным для обозрения эту записку, чтобы они ее изучили, тогда нужно вообще снимать запрет на тему, почему ты там говорил так, а здесь говоришь так».
Выслушав стороны, председательствующий отправился в совещательную комнату для разрешения поданных ходатайств. Следующее заседание суда назначено на понедельник, 4 июня.