После того, как неожиданное заявление о приходе в партию «Правое дело» бывшего «справедливоросса» Евгения Вологина прокомментировали лидер «Правого дела» в Коми Вероника Шевченко и член регионального политсовета Борис Суранов,  в «7х7» с предложением проинтервьюировать его обратился г-н Вологин. «7х7» согласился. 

Евгений Вологин. Фото Сергея Сорокина.

 

- Чем можно объяснить такой ваш политический зигзаг? Судя по вашим выступлениям в СМИ, создалось впечатление, что вы — государственник. И в этой связи логичным представлялось ваше членство в партии «Справедливая Россия», которая ратует за то, чтобы государства было больше. «Правое дело» - за то, чтобы государства было меньше. Это - либеральная партия, и раньше вы не находили каких-то позитивных эпитетов по отношению к либерализму.

 - Позитивных слов я не находил для того направления отечественного либерализма, которое иногда сами либералы именуют демшизой, для того направления демократического движения, для которого государство, прежде всего российское государство, есть некий априорный объект критики. Либерализм, в том числе и отечественный, у меня отождествляется с другими людьми. На рубеже 19-20 веков это были известные общественники, мыслители, философы очень мне симпатичные, например, Сергей Трубецкой, которые входили в партии октябристов и кадетов.

- А если обратиться к современной реальности?

- Если к реальности, то, на мой взгляд, сильное государство — это прежде всего эффективное государство. Если мы возьмем те либеральные государства, которые с либерализмом отождествляются, США, Канаду, западноевропейские государства, мы их никак не можем назвать слабыми. Так вот, я за сильное государство, но сила которого определяется не мощью репрессивного аппарата, за это я никогда не выступал, а, прежде всего, его эффективностью в решении, в том числе и каких-то сугубо человеческих проблем...Я себя чувствую комфортно именно в той демократической среде, в которой Россия находится сейчас, при всех ее издержках, и, честно говоря, позволяю себе некую роскошь ностальгировать по более жестким временам, благодаря нынешним демократическим временам, критикуя некоторые наши проблемы. Но в авторитарной или тоталитарной среде лично я себя с трудом мыслю. Мне комфортней, безусловно, в либеральной среде...Для меня идеологической пропасти, ценностной пропасти между эсэрами, я имею ввиду партию «Справедливая Россия», и либерализмом в редакции Прохорова нет. В конце концов, и те и те выступают за свободу, и те и те выступают за эффективность государства, и те и те выступают за развитие инициативы. Может быть, эти партии делают различные акценты в некоторых главах своей программы, но в целом, на мой взгляд, здесь нет идеологической пропасти. То есть охранительная, умеренная версия социал-демократии и государственно ориентированный либерализм.

- Но если вернуться к нашей конкретной ситуации, что вас подвигло поменять одну партию на другую?

- Ну, из «Справедливой России» меня исключили. Я остался как бы вне партии, хотя ситуация складывалась таким образом, что, если бы не произошло каких-то кардинальных изменений в политике, по крайней мере, регионального отделения «Справедливой России», я бы и сам вышел. Поскольку некоторые положения и особенности региональной политики меня, и как показали события, не только меня, почти две трети членов политсовета регионального, который формировался, кстати, Верой Игоревной Скоробогатовой лично, не устроили. Вряд ли бы я поддержал Миронова в его реверансах недавних по отношению к внесистемной оппозиции, я имею ввиду дискуссии вокруг приглашения Рыжкова в «Справедливую Россию». И потом, появление «Правого дела» под руководством Прохорова. Мне показалась эта партия весьма интересной, а личность Михаила Дмитриевича симпатичной. Не скрою, для меня имело значение то, что он свое решение не оппозиционировал мнению власти, он встречался с президентом, по-моему, с премьер-министром. То есть он олицетворяет для меня либерала, который нужен России, выступающего за умеренное, взвешенное, вполне соответствующее понятием современности развитие государства и его экономики и в то же время проповедующего базовые принципы свободы, демократии, без которых и наша с вами беседа бы не состоялась.

- Чем можно объяснить столь странный путь, который вы выбрали для того, чтобы придти в «Правое дело»? Вот есть путь, что называется, через дверь, через подачу заявления на вступление в партию в ее региональном отделении. А вы, уж извините за сравнение, как-будто с потолка свалились, чем ошарашили многих партийцев здесь, в республике.

- Что я могу сказать... Я не пытаюсь куда-то влезть. Согласитесь, что, если бы любому человеку, который не отделяет себя от политики, было сделано предложение такого рода, которое было сделано мне, я не думаю, что он бы отказался. Я еще раз повторяю, я это предложение получил из Москвы, от федерального руководства партии, конкретно - от председателя исполкома «Правого дела» Дунаева Андрея Геннадьевича. Оно сопровождалось предложением рассмотреть возможность возглавить список в Госдуму от «Правого дела» по некоему избирательному округу, который будет охватывать три субъекта федерации. Мне было сказано о том, что, конечно же, это не есть окончательное решение, что, вполне возможно, будет некая более электорально привлекательная фигура, то есть это пока предложение, можно сказать, рабочее. Честно говоря, оно мне польстило. Но я ни в коем случае не хочу вести себя как слон в посудной лавке или как человек, спустившийся с неба, совершенно игнорируя реалии местного регионального отделения, мнение тех, кто занимается либеральным движением на протяжении последних лет. Я пока познакомился только с Шевченко Вероникой, и общался, коротко, правда, с Михаилом Полежаевым. Я хочу сказать, что люди очень симпатичные, приятные, и я буду очень рад, если у меня с этими и другими людьми установятся хорошие отношения. Другое дело — репутация, я все прекрасно понимаю. Потому что та ситуация, которая сложилась, в том числе и с моим участием в «Справедливой России», может вызывать некоторые вопросы. Но я говорил Веронике Валерьевне при нашей встрече, что я готов на них ответить, отчасти я на них пытался ответить, не знаю, насколько убедительно это получилось. И я готов реально работать, а не отбывать номер.

- По чьей рекомендации вас приняли на высшем уровне в «Правом деле»? Насколько я понимаю, человек с улицы просто так не попадет в офис г-на Дунаева.

- Я тоже это понимаю. Ну, я, в общем-то, не скрывал своего желания принять участие в политическом процессе и именно в составе «Правого дела». И насколько мне известно, ситуация складывалась таким образом, что были звонки в республику, в частности, Юрий Васильевич Сарычев, который, насколько я знаю, имел прямое отношение к СПС несколько лет тому назад, меня порекомендовал. Это то, что мне известно на сегодняшний момент.

- Но г-н Сарычев, если я не ошибаюсь, состоит в «Единой России»...

- Сейчас-то он в «Единой России». Но я встречался с Юрием Васильевичем, спрашивал его мнение о складывающейся ситуации, он сказал, что его знакомые из Москвы, в том числе и из числа тех, кто сейчас находится в «Правом деле», звонили ему и спрашивали, что называется, о новых лицах, которые могли бы войти в партию, и он указал на меня.

- То есть мнение единоросса Сарычева так авторитетно для руководства «Правого дела»?

- Ну, может быть, Юрия Васильевича воспринимают не только как единоросса, но и как компетентного, здравомыслящего человека. В конце концов, мнение Путина, который хоть и не единоросс, но имеет определенное отношение к «Единой России», насколько я знаю, актуально не только для Михаила Дмитриевича. Я здесь не вижу никакой коллизии. В конце концов, вы же прекрасно понимаете, что просто так нельзя попасть на прием к Дунаеву. Очевидно, в моем случае все не ограничилось лишь рекомендацией Сарычева. Я так думаю, что они, как здравомыслящие люди, собирали мнения. Я рад, что был замечен на таком уровне, и хотел бы остаться в этом движении, вне зависимости от того, что обо мне думают какие-то известные или менее известные единороссы.

- Рекомендаций из Желтого дома не было?

- Мне об этом ничего неизвестно. Дунаеву я этих вопросов не задавал. Я, честно говоря, не совсем представляю кухню принятия некоторых политических решений. Я не исключаю того, что были какие-то запросы по линии Общественной палаты Коми, в которой я себя позиционировал как персону, желающую поддержать «Правое дело», когда оно возникло. Возможно - по линии Желтого дома, но, повторюсь, мне об этом ничего не известно.

- На встрече с Вероникой Шевченко вы заявили, что не являетесь агентом влияния, что вы не ангажированы Желтым домом. Но вызывает вопросы, например, ваше постоянное присутствие на сайте «БНКоми», как известно, аффилированном с Желтым домом. Статьи, эссе, интервью...

- В общем-то, комплиментарными Желтому дому, добавьте.

- Не без этого. Пожалуй, лишь лидер националистов Алексей Колегов может соперничать с вами по частоте появления на ленте этого информагентства. Или вот, скажем,  вы являетесь заместителем председателя республиканской Общественной палаты. Насколько мне представляется, кандидатуры даже на такой пост согласовываются в Желтом доме.

- Я этого не исключаю. Но согласитесь, если мы под Желтым домом понимаем республиканское руководство, то, очевидно, этому руководству для поддержания реноме сайта и поддержания интереса к сайту интересны мнения самых разных личностей. Я надеюсь, вы меня не отождествляете с Колеговым, хотя я с ним знаком и опять-таки о нем неплохого мнения?

- Насколько я помню, на его сайте «Рубеж Севера» публиковалось ваше большое эссе.

- Два эссе. Ну, прекрасно. Оно появилось не только на его сайте, но и в университетской прессе. Я не закрываюсь от общения с теми людьми, которые представляют реальные политические силы в республике, если, конечно, они не одиозные. С Колеговым я знаком весьма поверхностно, ну, и, в общем-то, ту философию, которую проповедует «Рубеж Севера», я, конечно же, не вижу философией нашего государства. Безусловно, с этими силами нужно вести диалог, безусловно, в их позиции есть конструктив, но тот факт, что мои эссе были опубликованы на сайте Колегова, в общем-то, не говорит о том, что я близок идеологически к этому человеку. Но вопрос, как я понимаю, не об этом.

- Не об этом. Просто возникает впечатление, что вы являетесь неким проектом. Есть проект «г-н Колегов», есть проект «г-н Вологин».

- А в чем суть проекта «г-н Вологин», скажите мне, пожалуйста?

- Я как раз у вас хотел спросить об этом.

- Мне бы это тоже было интересно узнать. Ну, а то, что меня публикуют на «БНКоми»... В общем-то, согласитесь, что только на «7х7» я никак не представлен. В газетах я появляюсь, на других сайтах обо мне есть упоминания, например, в «Комиинформе»...

- «Комиинформ» - это то же самое, что и «БНКоми». Один холдинг.

- Ну, «Комионлайн», там тоже было мое эссе. Я смею предположить, что руководителям сайта «БНКоми» я интересен, может быть, из-за каких-то своих суждений, а не только из-за того, что меня кто-то там в Белом доме, не иначе, как глава республики, протежирует.

- Белый дом — это что такое?

- Это - Краснопресненская. Хотя можете спросить и там, на Потомаке.

- Кстати, вы знакомы с г-ном Черновым? Часто встречаетесь, консультируетесь по каким-то проблемам, проектам?

-  Если считать встречи, которые были, скажем, в рамках «Стратегии-2020» или каких-то мероприятий по линии Общественной палаты РК, ну, может быть, и часто. Но вы прекрасно понимаете всю условность этих встреч. Я тогда могу сказать, что и с главой республики встречался неоднократно, но при этом с глазу на глаз ни разу. С Алексеем Леонидовичем я знаком, но нельзя сказать, что я вхож в его кабинет.

- Отдаете ли вы себе отчет в том, что во время предстоящей предвыборной кампании ваша кандидатура может стать, во-первых, удобной мишенью для критики оппонентов, а во-вторых, вызвать раскол внутри самой партии, по крайней мере, в его региональном отделении?

- Мне бы этого очень не хотелось. Я бы хотел свою лояльность, если кто-то в ней сомневается, хотя я не хотел бы так ставить вопрос буквально, доказать делом. Вот, допустим, очевидно, будут дебаты. Скажем единоросса, может быть, даже и Сарычева и кого-то из «Правого дела» - это же одна из форм предвыборной борьбы — ну, пусть меня поставят, и пусть вся республика увидит, насколько я ангажирован Желтым домом. Пусть все увидят.

- Некоторые члены «Правого дела» в республике успели высказаться весьма резко по поводу вас и ваших действий. Будете пытаться установить контакт и с ними?

- Я готов встретиться с Сурановым, готов с Поповым. Мне скрывать абсолютно нечего. Я читал эссе Бориса Суранова просто оскорбительное для меня. Но я считаю это проявлением эмоций. Я Бориса знать чести не имею, но, судя по его энергетике, судя по пафосу его эссе, это очень эмоциональный человек, пассионарный человек. Это интересный человек, безусловно, может быть, с некоторыми проявлениями экстравагантности. Знаете, мне такие люди нравятся. Я не знаю, насколько симпатичен буду я Борису в личном общении, но, ей-богу, я с ним готов встретится, готов развеять его сомнения по поводу моей персоны, хочу сказать, обоснованные, по крайней мере, для стороннего наблюдателя сомнения. Я буду рад, если у меня с Сурановым, с Поповым, с Шевченко, с Полежаевым, с другими праводельцами установятся хорошие отношения. Я себя ни от кого не закрываю.