Вчера, 3 декабря, мировой судья Куратовского судебного участка Сыктывкара Роман Баталов прекратил производство по делу об административном правонарушении в отношении члена Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Коми Эрнеста Мезака, инициированное руководством исправительной колонии (ИК)-25, которое инкриминировало правозащитнику попытку передачи заключенным колонии запрещенных предметов.

Эрнест Мезак во время судебного заседания. Фото "7х7".
 

Ранее«7x7» уже сообщала о конфликте, произошедшим 28 октября с.г. между руководством  ИК-25 и Эрнестом Мезаком, который во время общественной инспекции колонии, проводимой вместе с другим членом ОНК Коми Николаем Дидюком, попытался снять на фотоаппарат следы побоев на теле и лице одного из заключенных, но был остановлен руководством ИК, возбудившим в отношении правозащитника административное производство по ст.19.п.12 («Передача либо попытка передачи запрещенных предметов лицам, содержащимся в учреждениях уголовно-исполнительной системы, следственных изоляторах или изоляторах временного содержания»).

Дело поступило в мировой суд Куратовского судебного участка Сыктывкара, и его рассмотрение вчера началось с пояснений г-на Мезака.         

- ...Нам сообщили, что в штрафном изоляторе находится зверски избитый сотрудниками колонии человек. Поэтому мы пошли в ШИЗО...В одной из камер  мы увидели человека с повреждением ноги, полученным при общем обыске (накануне в ИК-25 прошел общий обыск, правозащитникам поступили жалобы на его проведение, что и стало причиной посещения ими колонии - «7х7»). Но на зверски избитого он не тянул. Пошли дальше...Зашли в камеру и увидели, действительно, очень сильно избитого человека. У него было очень сильно разбито лицо... Мне не смогли объяснить, чем объясняется такая большая степень телесных повреждений, особенно на лице, такое впечатление было, что человека просто били об стенку, при этом было видно, что ему не оказана медицинская помощь, повязок никаких не было. Я спросил у него, не возражает ли он, если я его сфотографирую, и одновременно начал доставать фотоаппарат. И в этот момент вмешался г-н Жердев (начальник ИК-25 Михаил Жердев - «7х7») и начал как-то так визгливо кричать, что я незаконно пронес фотоаппарат...Нам начали говорить, что вы нарушили закон, сейчас будем составлять на вас протокол. Я предложил объяснить, что же я нарушил. В ответ явно прозвучали намеки что, если мы не подчинимся, то нам устроят обыск с раздеванием. Ну, ладно, говорят идти — идем. Пришли в штаб, и дальше в течение пяти часов происходило то, чему можно дать только нецензурное определение. Мне так и не смогли объяснить, что же я нарушил. Когда я начал ссылаться на их ведомственный приказ, который мне позволяет фотографировать, его даже не нашли...

Далее Эрнест Мезак рассказал, что был составлен акт о проносе им на территорию колонии фотоаппарата, диктофона, ноутбука и денег. Все вышеперечисленное хотели изъять, однако правозащитник отдавать принадлежащие ему ценности наотрез отказался. Когда члены ОНК попытались покинуть колонию — их отказались выпускать и не разрешили воспользоваться телефоном. Николаю Дидюку стало плохо, и ему вызвали «скорую». Только после того, как в колонию приехали председатель ОНК РК Николай Збаражский и помощник начальника ГУФСИН РФ по РК Игорь Есев и был составлен протокол о правонарушении, г-д Мезака и Дидюка отпустили на свободу.

Представитель ИК-25, юрист ГУФСИН по РК Алексей Клубет изложил позицию своего ведомства: законом об ОНК установлено, что общественники при посещении мест принудительного содержания должны соблюдать установленные на их территории правила внутреннего распорядка, которые утверждены приказом министра и содержат перечень вещей и предметов, запрещенных на территории исправительных учреждений, а предметы, принесенные в колонию г-ном Мезаком, как раз входят в это перечень.

-   В данном случае сам по себе пронос запрещенных предметов уже квалифицируется как попытка их передачи (осужденным - «7х7»), так как перед прохождением на территорию исправительного учреждения лицо предупреждается, что на территории это является запрещенным предметом, - заключил г-н Клубет.

В свою очередь, представитель г-на Мезака Александр Кикоть обратил внимание суда на то, что в соответствии со ст.24 УИК РФ члены ОНК отнесены к лицам, имеющим право посещать места принудительного содержания без специального разрешения, и в этой же статье указывается, что кино-, фото-, видеосъемка заключенных и их интервьюирование осуществляется с согласия в письменной форме самих заключенных.

- Реализовать это право без проноса соответствующей аппаратуры в места лишения свободы невозможно. Соответственно, запрещение на право проноса предметов, хотя они и включены в список так называемых запрещенных предметов, которые не могут находится у осужденных и посещающих осужденных во время свиданий родственников, не распространяется на членов ОНК, адвокатов и иных лиц, перечисленных в ст.24 УИК, - изложил первую часть своей позиции г-н Кикоть и тут же перешел ко второй:

- Обвинение в проносе мы признаем, но вот обвинение в передаче запрещенных предметов кому-либо мы не признаем. Может, нам в связи с этим пояснят, кому мы хотели передать? Абстрактно передать кому-то — это не образует состава какого-либо правонарушения. Пусть предъявят лицо, которому мы должны были передать. Они же эти обстоятельства должны были устанавливать при производстве по административному правонарушению...

Эрнест Мезак счел нужным дополнить своего представителя: «Тех, кому я, якобы, пытался передать, должны были привлечь к дисциплинарной ответственности, потому что их нарушение гораздо более строгое, чем мое...А насколько мне известно, даже людей, с которыми я беседовал один на один (до обхода территории колонии г-да Мезак и Дидюк вели личный прием осужденных - «7х7»), не обыскали после нашего ухода. То есть сотрудникам колонии было хорошо понятно, что я никому ничего не передавал».

В ответ юрист ГУФСИН по РК, настаивая на том, что пронос запрещенных предметов и вещей должен приравниваться к их передаче осужденным или попытке передачи, попытался доказать это положение на конкретных примерах::

- Допустим, фотографирует он осужденного. Осужденный подбегает, бьет его по голове, отбирает фотоаппарат и убегает. Возможно, у них был сговор, а, может, это хищение имущества, либо ограбление...Или, допустим, возьмем такую ситуацию: для работы осужденных необходимо закупить сырье, проезжает КаМАЗ с каким-то водителем, предпринимателем на территорию исправительного учреждения. В этом КаМАЗе стоят 2 бутылки водки. Вот на этого водителя сразу же составляют материал по данной статье за попытку передачи осужденным этих бутылок водки. Хотя он, может быть, и не хотел их передавать...

- Две бутылки водки не являются предметами, которые необходимы для осуществления деятельности членов ОНК, а что касается фото-, видеоаппаратуры — она непосредственно необходима для сбора соответствующих доказательств, для реализации полномочий, которые возложены на членов ОНК, - возразил представителю ГУФСИНа г-н Кикоть. -  И мне не совсем понятна ваша логика. Сам факт проноса вы квалифицируете, исходя, судя по всему, из презумпции виновности лица, которое пронесло эти предметы, как попытку передачи, как оконченный состав административного правонарушения.

«Я уж не знаю, что вы там делаете с водителями КаМАЗов, но я вас проверяю согласно полномочиям, которые мне переданы государством. Причем мою личность проверял совет Общественной палаты РФ», - вставил свою реплику Эрнест Мезак.

Суд между тем опросил Николая Дидюка, который, рассказывая о ситуации с их задержанием в колонии, заявил: «Была угроза насилием, железная угроза, давление психологическое». Г-н Дидюк также подтвердил, что г-н Мезак не передавал и не пытался передать кому-нибудь что-нибудь из своих вещей и предметов.

Во время опроса члена ОНК неожиданно подал голос г-н Клубет, высказав желание дать разъяснение суду о личности свидетеля.
 
- Я тоже могу дать пояснения, как он пристроился, этот зятек, - отпарировал г-н Дидюк.

В итоге  г-н Клубет сообщил в судебном заседании о том, что г-н Дидюк — бывший работник ведомства и последние годы активно судится с ГУФСИН по РК, а член ОНК, в свою очередь, в коридоре суда объяснил корреспонденту «7x7», что под словом «зятек» он имел ввиду то, что г-н Клубет приходится зятем сенатору и экс-главе МВД по РК Евгению Трофимову.

Итог почти двухчасовому разбирательству подвел судья Роман Баталов, постановивший дело об административном правонарушении в отношении Эрнеста Мезака прекратить за отсутствием состава правонарушения.

Сергей Сорокин, «7x7»